Спасти рядового пациента
Как умирает городское здравоохранение
В день рождения города нам очень хотелось поговорить о хорошем. Но, видимо, есть тема, о которой молчать нельзя.
Разговор с Владленом Власенко, заведующим травматологическим пунктом АМРБ, врачом-травматологом с большим стажем, задумывался как блиц-интервью «Что для вас Ачинск», а вылилось оно в эмоциональный разговор о проблемах медицины.
Хороший доктор
– Травматологический пункт по праву можно назвать лучшим из всех медицинских отделений города. Оно в системе АМРБ как отдельное крепкое государство.
Вы один из немногих людей, для которых работа не просто строчка в трудовой книжке. Вы любите свое дело, с добротой относитесь к пациентам и пытаетесь сделать все возможное. Что для вас Ачинск?
– Этот город – моя жизнь. Я родился здесь в 1974 году и уезжал только на время обучения в Красноярском медицинском институте. Когда я был маленький, моим соседом был хоккейный тренер Быхун. Как-то он мне сказал: «Самое страшное для города – это отток населения, перспективного, работоспособного. У меня сын стал хорошо играть в хоккей, уехал за рубеж. Я очень надеюсь, что ты, Владлен, вернешься после института».
Когда окончил учебу, мне предложили на выбор либо остаться в Красноярске, либо вернуться в родной город. Я выбрал Ачинск. И не жалею. Позже меня звали начмедом при штабе в военный госпиталь. Это была хорошая перспективная должность для юнца, который отработал врачом всего два года. Но это мой город и забота о здоровье жителей – моя забота, поэтому никуда не поехал.
– Вы работали еще и заведующим поликлиникой ЦРБ…
– Да. Изначально я работал врачом-травматологом неотложной помощи. Оперировал, вел больных. Потом наступил момент, когда мне предложили стать заведующим поликлиникой. В то время прошло объединение поликлиники ЦРБ и травмпункта. Вот тогда внутри у меня что-то щелкнуло: «Надо сделать что-то, чтобы было лучше. Чтобы докторам работалось хорошо, чтобы пациентам была реальная помощь». Я видел проблемы с другой стороны, поэтому решил: надо что-то менять, и согласился. Думаю, не зря. Был реальный скачок. Сделали ремонт. Заасфальтировали территорию, разбили клумбы. ДПМК, ДРСУ, другие организации помогли. Землю привозили предприниматели. И коллектив был замечательный. Работы было много, но мои терапевты знали в лицо каждого ветерана войны, которые жили на участке, чернобыльцев, афганцев, инсультников, инфарктников, ходили на дом всех проверяли. Сейчас же у нас не в прерогативе знать свой участок и заниматься им. Главное место заняла диспансеризация. Её аж 4 вида. Терапевты загнанные, уже ни о чем не думают, только о том, сколько народу прошло диспансеризацию. Я считаю, что это дорога в пропасть. Участки у нас брошены. Говорят, выявляемость заболеваний у нас высокая. Да не так это. Просто оборудование появилось, и люди сами стали ходить по клиникам, обследоваться за свой счет, а не потому, что это заслуги амбулаторно-поликлинической службы.
Пациенты стали не нужны
– Уход от первичной помощи – это вообще нонсенс…
– Это дорога в никуда. Участковый терапевт должен знать о пациенте все «от» и «до»… Во всем мире так работа выстроена.
– А вы видите пути улучшения?
– Нет. Такая направленность идет на федеральном уровне. Кажется, все идет на то, чтобы убрать ОМС, а дальше пусть обращаются в частные клиники.
Не может быть у нас медицины, пока заинтересованность ректора, министра направлены на то, чтобы студенты не возвращались к себе в город, в муниципальные учреждения, а шли сразу в платные клиники. А ведь всего-то надо сделать простой приказ, чтобы после окончания института молодой специалист был обязан 10 лет отработать в муниципальных государственных учреждениях. И только потом позволить консультации и лечение в платных клиниках, и при условии, что у доктора первая категория. А у нас ДОШЛО до абсурда: во время ковида разрешили дистанционно получать все сертификаты. Человек, ни разу не работая клинически, практически, сразу может выучиться на гастроэнтеролога, например. Это порочная система. Специально развели коммерческие фирмы, которые собирают все деньги. Это не путь к медицине. А учеба? Когда-то я работал со своими старшими товарищами с Мельниковым, Каминским, Гончаровым, Широковым, Денисьевым. Кто-то в Донецке квалификацию свою повышал, кто-то съездил в Питер или Москву. А теперь командировочные за это не платят, направления из Красноярска не дают. Все за свой счет. Какое тут развитие медицины? Раньше у нас на базе АМРБ был заказ на металлоконструкции (применяющиеся в травматологии). Мы первые стали делать операции с их применением, потом стали делать операции на позвоночнике. И все это в Красноярске. Это были всероссийские достижения. Сейчас же вообще – ничего нет. Как можно говорить, что мы куда-то шагнули?
...и об оплате
– У вас так много идей решения проблем, почему бы вам не возглавить АМРБ?
– Возглавить ее можно только в случае, если министр будет давать преференции и будет реально помогать. Мы уже более 10 лет как межрайонный центр. А финансирование только ухудшилось. Консультируем весь западный куст, а оплата «узких» специалистов на том же уровне. Сейчас малые города получают на 50 тысяч больше, чем наши специалисты. Если город меньше 100 тысяч, то делают доплаты: врачу + 50, медсестре + 20. А те отправляют к нам. У нас хирурги стоят в операционных по 5 дней в неделю, а доплат за это нет. А оборудование? Сколько лет мы боремся за МРТ? Сколько раз я писал в Фонд медицинского страхования, в министерство. Почему мы должны государственные деньги тратить на частные клиники? Мы, например, отдаем квоты в «Гармонию», когда оборудование должно быть на базе АМРБ, чтобы проводить диагностику экстренно людям с инсультами, инфарктами, обширными образованиями. Лабораторию развалили… Как может больница остаться без своей лаборатории и делать анализы в частных клиниках?
– А сейчас, наверное, в связи с СВО появилась масса травмированных людей…
– Я вышел к главе с инициативой, чтобы он переговорил с министром здравоохранения, о создании центра реабилитации на уровне городской больницы. Площади есть. У нас терапия на ул. Новосибирской закрылась, врачей нет. Площади простаивают. Там же раньше были акушерство, гинекология, операционные готовые стоят… Почему бы там не помогать нашим ребятам, которые стоят за нас грудью? Они каждый день приходят ко мне без рук, без ног с тяжелыми осколочными ранениями, с множественными очагами поражения. Вчера принимал пациента, он приехал в отпуск. Гортань, глаз, стопа, легкое, ключица повреждены… Это же не просто пулевое ранение. Нужно проводить комплексное лечение. Слава Богу, у нас потихоньку стала выстраиваться логистика. Раньше им вообще запрещали к нам обращаться. Но как я мог бросить ребят? Лечил без записей в амбулаторных картах. Я не мог отправить кого-то из кабинета, видя, что у молодого пацана нет ноги, раны «бегут». Ему сделали 5‑6 операций, а мазать сказали мазями Вишневского, Бурденко… он сам пытается спасти свою ногу, а ему нельзя обратиться в нашу больницу, а лечиться только в госпитале. И таких ребят с самого начала СВО много. Им банально надо перевязки делать… Слава Богу, сейчас по направлению из военкомата с удостоверением им разрешили здесь помощь оказывать. И у нас, и в краевой больнице. Да и сама проблема в получении инвалидности стоит остро. Логистика пока тоже не выстроена. Пока военный не уволен, мы не имеем права поставить инвалидность.
– А как обстоят дела с протезированием?
– Сейчас это приоритетное направление, но протезов не хватает. Было бы проще, если бы ребят быстро комиссовали, мы бы сделали для них «большой зеленый коридор» и оформляли быстро. В Красноярском крае есть протезное предприятие, если наладить протезирование, дело пошло бы быстрее. Замкнутый круг. Вот последний пример. Две недели назад пришел парень, у него травматическая ампутация голени. К культе привязана маленькая табуретка на 4-х ножках. С 23-го года, представляете! И он служит до сих пор. Поэтому я считаю, что очень важно делать госпиталь помощи ребятам, пришедшим с СВО именно на нашей территории. У нас есть база узких специалистов, к тому же мы сможем привлечь и новые кадры: неврологов, травматологов, хирургов, и ребятам в одном месте будут оказывать всю необходимую помощь. Думаю, мы просто обязаны для них это сделать!
Обновлению быть?
– Но ведь это новое строительство…
– Когда я еще был заведующим поликлиникой, мы три раза рисовали проект, как на территории старого роддома сделать большую поликлинику, чтобы людям было удобнее. На 1-м и 2-м этажах собрать всю диагностику, чтобы горожане не бегали по городу… Там же сделать лабораторию. Такое ведь здание простаивало. Но оказалось, что министр здравоохранения Немик продал в частные руки здание, которое принадлежало городу. А был бы отличный больничный городок. А сейчас мы ищем место, где построить новую поликлинику. В итоге решили строить на пустыре за Пенсионным фондом, где раньше была стоянка.
– А там места-то хватит?
– Вопрос возникает только, где сделать стоянку. Получается, через дорогу, ближе к домам. Но там проходит теплотрасса.
И как бы мы ни пытались сделать шаг вперед, чтобы было современно, получается, делаем шаг назад. Нельзя чуть-чуть переделывать старое, это путь в никуда! Старые площади маленькие. Примеров – масса. Вот ЦРБ построена в 1968 году.
Я полагаю, что посыл у министра здравоохранения должен быть такой: если вы делаете межрайонный центр, то и финансирование должно быть на уровне, а с нас только спрашивают. Как же хорошо, что мы не пошли на поводу у министерства здравоохранения и не проголосовали за проект по ремонту старой поликлиники. Денег бы все равно не увидели. Мы проголосовали «против», и сейчас ищут средства на строительство, а не на капитальный ремонт. А обиднее всего, что министр здравоохранения просто забыл про наш город, ни разу не приезжала.
– Каков выход из сложившейся ситуации?
– Должен прийти министр, который будет радеть за здравоохранение края. Нужно менять подход в обучении медиков. Скажу на примере своего сына. Когда он окончил 6 курсов и решил пойти в травматологию, оказалось, что квот на «узкие» специальности нет. На весь Красноярский край на травматологию всего 3 квоты. Я считаю, что сейчас в приоритете должны быть хирурги, анестезиологи, травматологи. Государство должно вернуться к интернатуре, не два года ординатуры, а год! Нам специалистов и так катастрофически не хватает, а мы их два года учим. Вернуть отработку, иначе мы не выберемся из кадрового коллапса. Сейчас практически все выпускники медвузов идут в медицинские представители (занимаются продвижением и продажей медпродуктов, лекарств, оборудования или медуслуг). Конечно, проще ездить по больницам с брошюрками, предлагать препараты. А специалист потерян…
– Как может АМРБ два года работать без главного врача?
– Это как дети без матери. Мы сироты. И.О. не может принимать ответственные решения, прав таких у нее нет.
– Пугает и сокращение ставок, которые сейчас не заняты…
– Изначально, когда придумывали плавающие ставки, все говорилось разумно и правильно. Если онколог Светлов нужен здесь как специалист, ставка нужна. А когда специалист перестает быть нужным, то и ставка не нужна. Но у нас это не работает. «Узкие» специалисты АМРБ должны получать большую зарплату. Медицина у нас не стоит на месте, поэтому должно быть постоянное обновление оборудования, обучение медперсонала.
– Одна из основных бед Ачинска – закрытие онкологического отделения…
– Безусловно. У нас три онколога делали операции на молочных железах, на желудке и кишечнике. Если бы разрешили делать операции совместно с гинекологами, то список можно было и расширить. Онколог – крайне тяжелая профессия, они берут на себя широкий спектр операций. И мы их упустили. Это огромный отскок назад. Теперь нашим пациентам даже на химиотерапию приходится ездить в Красноярск! Нужно было не закрывать онкологическое отделение, а расширять и увеличивать. Вот еще пример. У нас стоит здание офтальмологического отделения. Пусть не такое современное, но мы там только уколы делаем. А ведь министерство, по идее, должно быть заинтересовано в современном отделении. Мы бы у себя могли делать хрусталики… И специалисты есть, их только надо обучить. А на деле в поликлиниках только таблица Брадиса и щелевая лампа. Лор-врачей нет, эндоскопии нет… Про стоматологию я вообще молчу. В каком веке застряла наша медицина? При Широкове к нам приезжали по два-три профессора, проводили обучение. Проходили в отделения, смотрели какого оборудования не хватает. Писали записку в министерство, чем необходимо обеспечить. Сейчас ездят только, чтобы дать нагоняй. Мы давно уже не видим от министерства помощи, только наказания. Раньше нас курировала краевая больница, если мы к ним обращались, приходила помощь, а теперь стоит только о чем-то заикнуться, сразу проверки. Вот из последнего, попросили транспорт в «Скорую». Получили месяц проверок. А выход где? У нас ведь главные врачи – «мальчики для битья». Должно быть видение и понимание, тесной работы с краем, а когда этого нет и смысла становиться главным врачом тоже нет. Надо садиться, открыто вести диалог, без крика. Когда мы делаем шаг, должны видеть дорогу. А нам говорят: «Идите по этой тропке». Только тропа-то ведет в болото.
– У нас вообще ощущение, что медпомощи нет. И люди предпочитают не ходить в больницы. Врачи не работают с пациентами, они все в компьютерах, в бумажках.
– Тупиковая ситуация… Все программное обеспечение у нас не работает. Когда я 30 лет назад пришел на работу, я осматривал пациента, от руки делал короткую запись, а дальше я шел ему делать перевязку, иссекал мертвые ткани, делал вторичные швы, сам ставил дренажи… но теперь при заполнении такого количества документации, пациент уже никому не нужен. Теперь всех хотят перевести на российское программное обеспечение, а у программистов истерики. Те же китайцы копируют и делают лучше, а мы скопировали и сделали только хуже. Придумали электронные подписи. С одной стороны это удобно. Но электронная подпись на одного врача стоит пять тысяч в год.
– Что вам не нравится в городе?
– Мне нравится глава города. Он активен, не боится решать трудные вопросы. Но вот мы 30 миллионов выделили на понтонную переправу, а что получилось? Стоит отъехать от города – мы видим старые танковые понтоны. Стыдоба города – отсутствие туалетов. Еще одна городская проблема – заросшие дворы. Благодаря одному из прошлых архитекторов муниципальная территория стала у нас брошенной. Я предлагал Игорю Петровичу пойти во дворы, поговорить с людьми, помочь оформить назад эту территорию, привести в порядок один двор, чтобы люди поверили. И тогда собственники квартир начнут забирать территории, и управляющие компании будут обязаны их содержать. Но для этого нужна комплексная работа. То же самое и с дорогами, и с фурами, которые катаются по городу…
Видео
Последние комментарии
-
Куда пойти лечиться? А главное – к кому?
3 часов назадКладбище не успевают достраивать. За два года выросло как за двадцать. Даже в 80-90х не было такого. -
Заградотряды АГК не срабатывают
8 часов назадкошмарят то тех кого можно - Сейчас идет усиление в сторону автомобилистов- нельзя прогревать свое ... -
Куда пойти лечиться? А главное – к кому?
22 часов назадА вы можете фамилии "убитых" перечислить? -
Куда пойти лечиться? А главное – к кому?
ВчераМожно фамилии "хороших"? Многие даже русский язык выучить не могут. И не знаешь, брать белые ли ... -
«Образованщина...»
ВчераА педуху забыли...
Если в кране нет воды - значит выпили... АМЕРИКАНЦЫ!
А Людмила права….
Главным в лечении стал не результат, а точное соблюдение «протокола»….
Опять американцы виноваты. И в штаны вам нас**** тоже американцы.
До МЭС врач мог разработать свою методику лечения. Например, почитаемый в нашем городе Давид Соломонович Каменский разработал и применил одну из операций на открытом сердце, защитил диссертацию и теперь эту операцию делают по всей стране. А при системе МЭС врач не имеет права придумывать свои методики и даже отступать от прописанной схемы лечения, даже если она не эффективная или смертельно опасна как лечение ковида гидроксихлорохином, который вызывал тромбы и убивал пациентов.
Систему надо менять на федеральном уровне. Но министры учились за границей, как было раньше, без страховых компаний (промежуточного звена, через которое идут деньги) - не знают. А сами страховые компании откусывают от отчисляемых предприятиями страховых взносов огромные суммы на свое содержание (зарплата работникам страховой, содержание здания и служебного транспорта...).
И врачи уже думают не о лечении, а о том, - как удовлетворить страховую компанию (правильно заполнить все бумаги), чтобы оплатила лечение больного, а ведь может и не дать денег...
Про травм.пункт не понимаю диферамб - на приëме врачи, которые плохо понимают пациентов из-за языкового барьера. Элементарно объясняешь характер боли и медсестра врачу подсказывает упрощëнные синонимы.
Про онкологическое отделение:
Есть подозрение, на месте собрали анализы- берëшь день за свой счет на работе, едешь в Красноярск, везëшь стекла.
Через 2 недели берëшь день за свой счёт, едешь в Красноярск за результатом.
На следующий день по той же схеме едешь записываться на операцию.
Операцию провели - "ждëм завтра на перевязку" (госпитализации нет)
Перевязки через день, выписка через 2 недели.
Да, это моë здоровье и я нашла 30т.р за месяц на поездки, на аренду жилья выложить, но эти деньги не у всех и всегда есть. На такой большой город не иметь онкоотделения - это абсурд!